9/11 5 лет назад утром я, допивая чай, перед тем как бежать на работу, глянул на экран телевизора — CNN внезапно изменила программу: из одной из башен Мирового торгового центра (WTC) торчал хвост самолёта. Поскольку уже несколько недель в Америке происходило что-либо столь же нелепое, я ещё подумал позвонить Л. и посоветовать посмотреть ей, что ещё по пьянке можно натворить… Вдруг дрожащий голос диктора сообщил, что это большой Боинг и что в здании [это был НОРМАЛЬНЫЙ рабочий день, не предпраздничный!] обычно находится 50 тыс. человек…

В колледже у меня занятия отменили, на улицах все напуганы, ждали атаки и на Монреаль. Когда на следующий день занятия возобновились — студенты колледжа буквально плясали от радости, размахивали флажками, транспарантами; мои ученики зашли на Интернет и с гордостью показывали всё новые и новые антиамериканские сообщения (коллеги из университетов и школ говорили то же самое).

К несчастью, это только подтвердило мои самые худшие давние опасения; 21 ноября 1997 мы с Л. были у себя в кампусе (Loyola University of Chicago) на бесплатном для студентов и преподавателей сеансе широко разрекламированного фильма: президентский самолет захватывают русские бандиты, но смелый и находчивый президент в одиночку справляется с группой ребят, прошедших Афган… Фильм традиционно голливудский, звезда (Х. Форд, H. Ford) в роли президента США всё вывезет. Потрясло то, что во время самых тяжелых эпизодов, когда он на краю гибели (как же можно без suspense?) публика в зале смеялась! Это повторялось раз за разом; а когда почти победившие налетчики стоя торжественно слушали Интернационал, студенты только что не аплодировали.

Одного этого достаточно, чтобы понять, что ценности США изменились; часть студентов, конечно, была новыми иммигрантами из враждебных стран — Китай, Пакистан, арабы — но зачем они тогда нужны здесь?! Идет всё по накатанному русскому и советскому пути. Дело в том, что любое произведение искусства предполагает изначала, что имеется некий положительный герой, с которым зритель должен идентифицироваться или хотя бы солидаризироваться. Даже Обломов предполагает некоего "героя за кадром" — антитезу Обломову. Зритель может не сопереживать, но обязан хотя бы ощущать, где "наши." Именно поэтому никто не позволяет демонстрировать чужие произведения: хочешь не хочешь, а никакие последующие беседы инструктора ЦК не заменят идеологического вреда… СССР был жив, пока мы сопереживали тонущему Чапаеву — говорят, были даже дети, верившие, что если прийти ещё раз, в какой-то день он, может быть, выплывет… Пока не появились анекдоты (типа совета тонущему Чапаю: "А ты чемоданчик с золотишком брось-то, В. И.!") всё могло повернуться куда угодно. Как только пошёл нигилизм — как и в XIX в. — всё, страны нет.

В СССР так и было: с 1917 г. сама идея страны, Родины, патриотизма была фактически законодательно запрещена, молодое поколение призывали "землю крестьянам в Гренаде отдать…" Фактически о Родине заговорили опять только с 1934 г. — в печально известной 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР (закон от 8 июня 1934 г.), которую интеллигенция и по сей день отождествляет с сутью тоталитарного режима (в ней впервые со времен "мировой революции" употреблялось это слово, заодно и "Измена Родине" наказывалась смертной казнью…)

То же самое происходит и здесь в Канаде: в школах отказываются изучать историю Великобритании и Канады ("it is too old and too boring!) ["Это слишком устарело; это слишком скучно"]. Молодое поколение приучено смотреть на страну не как на Родину (Motherland, Heimat), а как на место временного проживания. Отцы-основатели канадской федерации, однако, видели Канаду как единую страну, связанную историей, единой системой коммуникаций, взглядами, "духом." Поэтому в конце XIX в. создаётся трансканадская железная дорога, а в XX в. — единая авиационная компания Air Canada (и по сей день во многие районы Канады "только самолётом можно долететь.") А ныне тихо, но настойчиво проповедуется мысль, что и эта железная дорога, и авиакомпания Канаде вовсе не нужны "по экономическим соображениям."

Старательно выращивается Джон, "не помнящий родства": канадское телевидение (CTV) сняло интереснейший фильм об одном знаменитом местном политике, оказавшим колоссальное влияние на судьбу и Канады, и всей Северной Америки — Рене Левек (René Lévesque). Фильм как в лучшие советские времена 2 года "мурыжили"; когда пустили на днях, в рецензии на него сказано: "Фильм невыразимо скучен." Ещё бы, в нём же никого не убивают, не насилуют, не расчленяют…

Чему же удивляться, что студенты прыгали от радости 9/11?!

---

А в воскресенье вечером (10 сентября 2006 г.) канадское (но не американское!) телевидение (программа CBC) показало документальный фильм (2 часа) о странностях событий 9 сентября 2001 г. The Secret history of 9/11 [Секретная история 9/11]: самолетам, которые должны были перехватить налётчиков, армия не смогла передать приказ. Единственный самолёт, который удалось найти Службе охраны президента, взлетел — но без какого бы то ни было вооружения (пилот рассказывает, как он собирался повторить подвиг Гастелло — просто таранить врагов). Высшее руководство страны просто не смогли поставить в известность о происходящем — и многие узнавали только по телевидению.

Пишу я это не для того, чтобы, Боже борони, позлорадствовать; просто в течение десятилетий любимая тема российской интеллигенции: наша российская неорганизованность, отсталость, беспорядок — и из этого делался вывод о необходимости всё сломать и идти сдаваться супостатам. И сегодня, когда мы окончательно (и, боюсь, бесповоротно) развалили Россию, все продолжают одно и то же: "Мы дикие!" — и приводят какой-нибудь пример; "Мы отсталые!" — и вспоминают другой.

Оказывается, и в других странах бывают и неорганизованность, и проблемы — но никто не призывает брать Белый Дом (понятно, в Вашингтоне, московский мы уже брали…)

---

Одно из разветвлений "либерально-демократического гамбита" — осуждение Сталина за патриотическую кампанию конца 40-х годов; как-то в разговоре со мной лет 30 назад довольно известный и образованный физик с презрением сказал: "Ну, это же всё сталинские штучки, все же знают, что лампочку [накаливания] изобрел не [русский] Яблочков, а [американец] Эдисон. Недавно мы поехали в музей Эдисона (в штате New Jersey); потратив полчаса в месте, обозначенном на карте — ничего не было, ни знака, ни стрелки, никто ничего не знает и даже имя Эдисона местному жителю ничего не говорит. Тогда в поисках ближайшей столовки свернул на первую попавшуюся улицу — онa и привела к музею. Так вот, в музее очень аккуратно сказано, что Эдисон НЕ ИЗОБРЁЛ, а усовершенствовал (чей-то?) проект.

…И мы продолжаем поносить себя.

[Кстати, я до сих пор пользуюсь моей старой камерой Зоркий-4, купленной еще моим отцом в 1960 г. за 570 р. Она-то хороша, плёнка исчезла! И тогда камера такого класса — I приз на международной выставке фотокамер в Европе начала 1960-х годов — стоила здесь тысячи долларов (да и сейчас стоит). А нам учёные-экономисты твердили, что курс US$1 = 6,5 рублей (до 1961 г.) был-де экономическим нонсенсом и произволом.]